Никита Игоревич Явейн: «Бесконечный поиск вариантов, непрекращающееся исследование жизни во всех её проявлениях – самое интересное в архитектуре»:
PLAYstudio: «Всё дело в культуре и самобытности»
Архитекторы испанского бюро – Иван Капдевила и Висенте Иборра – о культурных особенностях, игре, новой экологии города, современных жилых комплексах и заимствовании климатической стратегии у пингвинов.
- Название вашего бюро – PLAYstudio – заставляет думать, что вы воспринимаете архитектуру как игру, так ли это?
- Идея PLAY продиктована более сложным пониманием архитектурной практики. Вы правы, упоминая игру, особенно потому, что в любом разрабатываемом проекте мы устанавливаем определённые правила. Но помимо этого есть наше понимание реальности и нашего к ней подхода. Мы воспринимаем PLAY «как универсальный человеческий импульс, который, по существу, является основой всей культуры» (Хёйзинга, 1938). И в этом смысле мы считаем, что реальность, означающая любой контекст, в котором мы работаем, в основном определяется культурными особенностями, которые дизайн должен проявлять. Поэтому наши проекты стараются сделать реальность явной. То, как мы это делаем, тоже связано с PLAY, поскольку нам нравится упорядочивать существующие вещи (символы, архитектурные типологии, ситуации, объекты) по-другому, чтобы генерировать новые значения, превращая обычные в экстраординарные, всегда используя при этом большую долю иронии и чувство юмора. Вот почему все наши проекты имеют в своей основе довольно необычные образы. Например, наш жилищный проект в Вене связан с описанием залежной земли вокруг города, или наш первый проект в Ставангере, Норвегия, заимствует пассивную климатическую стратегию у пингвинов. И второй проект в Ставангере – дизайн парка – перенимает формальные характеристики консервной банки, чтобы чётко указать на своё промышленное прошлое (консервные фабрики) и информировать новые поколения граждан о некоторых культурных особенностях.
Проект в Ставангере, Норвегия, заимствующий пассивную климатическую стратегию у пингвинов
Урбанистический парк Лервиг в Ставангере, Норвегия
- Вы считаете проект инструментом посредничества между частными и общественными интересами. Как это работает в каждом конкретном случае? Как вы исследуете интересы и потребности каждой группы?
- Мы считаем, что наши возможности дизайна напрямую зависят от нашей способности к восстановлению и от подробного описания реальности. В какой-то мере мы можем утверждать, что проектирование это описание и наоборот. Поэтому, прежде чем нарисовать какую-либо линию, мы должны убедиться, что подробно описали реальность, идентифицировали всех действующих агентов, их интересы, их страхи, их ожидания; а также включили нас как вовлечённых субъектов с особыми архитектурными интересами. В этом смысле мы рассматриваем дизайн как инструмент посредничества между нами, дизайнерами, и нашими «жертвами». Фактически каждый раз, когда мы представляем проект клиенту (независимо от того, частное ли это лицо, общественная организация, или вовсе аноним, как в соревнованиях), мы пытаемся сделать очевидным то, как проект подробно отвечает на каждый малейший, ранее описанный нами, аспект реальности. Точно так же мы перестали представлять только один дизайн, мы начинаем с предложения нескольких вариантов в одном и том же контексте, в отношении любой группы лиц. Поэтому клиент (или любой вовлечённый агент) чувствует себя комфортнее, поскольку у него есть не только один проект, который он должен принять или отвергнуть. Мы предлагаем несколько вариантов, чтобы заказчики могли выделить позитивные и негативные стороны во всех представленных проектах. Тогда мы спокойно обсуждаем нашу работу, каждый может выразить своё мнение. Постепенно, по мере развития процесса, мы ограничиваем количество предложений до тех пор, пока не достигнем финального, который сам по себе уже станет частью самих вовлечённых агентов. Вот почему мы ссылаемся на инструмент посредничества или переговоров, когда говорим об архитектурном проекте.
Проект переселения 1200 семей в Эльче, Испания
- Вы работаете с культурной самобытностью, чтобы продвигать новую экологию города. Как бы вы определили «новую экологию города»?
- Недавно мы столкнулись с убеждением, что устойчивость больше не связана только с экологической проблемой, а связана с социальными и экономическими факторами. На самом деле, целесообразнее думать, что экологический вопрос не является первопричиной, это лишь следствие социальной и экономической неустойчивости. Как и раньше, для нас всё главным образом характеризуется культурой. Поэтому говорить об окружающей среде, обществе или экономике нужно как-то конкретнее, ссылаясь на культурные особенности. Другими словами, мы считаем, что идентичность – это единственное стоящее, что может привлекать людей к социальному, экономическому и экологическому развитию. Только когда вы осознаёте себя, когда чувствуете себя частью чего-то, вы готовы это защищать и за это бороться. Это может быть применимо и к паре, которая просит вас спроектировать отдельный дом, или к городу, поручившему вам создать новый генплан. Мы, дизайнеры, должны вовлекать людей, и наши проекты должны говорить о них во время процесса. Это культура. «Культура – это выражение самого человечества» (Сартр, 1946). То есть: группы, города, коллективы и люди – творческие личности и субъекты. И нас интересует, как они выражают себя через образы, знаки, символы, формы, которые мы превращаем в инструменты дизайна.
Почему мы говорим об экологии? Потому что она связана с проектированием. Если «экология – это наука, которая изучает взаимоотношения между живыми существами и окружающей их средой» (Маргалеф, 1998), то экологический дизайн взаимосвязывает все уровни реальности, которые наполняют каждый проект. Поэтому мы говорим об экологии, культуре и самобытности.
Конкурс Beackwalk в Остенде, Норвегия
- Трудно ли было работать с культурной самобытностью Вены во время строительства жилого комплекса? Что повлияло на выбор формы и цвета этого проекта?
- Как мы уже говорили, всё дело в культуре и самобытности. Идея отделить два основных архитектурных объекта – облако и башни – пришла на основе описания физического контекста. Когда вы находитесь на первых 2-х этажах, вам не на что особо смотреть, так как рядом проходит U-Bahn. Чтобы в доме было комфортно жить, лучшее окно, которое у вас может быть, – обращённое к небу. Поэтому мы решили привнести в проект часть нашей архитектурной культуры, средиземноморскую типологию – внутренний дворик. Как только вы оказываетесь на 3-м этаже и выше, перед вами с башен открываются красивые далёкие виды. Здесь – одна из самых важных культурных особенностей – «облачная крыша». Она функционирует как огромное сельскохозяйственное поле, разделённое на участки, которые определяют принадлежность, визуально соединяя с типичным ландшафтом виноградников около Вены. Это способ создания культурного значения, с которым люди могут контактировать. Он становится мощным визуальным образом не только для тех, кто живёт в башнях, но и для всех пассажиров поезда, едущего в центр города. С другой стороны, такое дизайн-решение даёт очень конкретный и специфический ответ на культурную особенность: венцы любят свои сады, поскольку это их второй дом, где можно реализовать свои представления и удовлетворить внутренние ожидания. Но обычно сады находятся на земле и огорожены, чтобы обеспечить неприкосновенность частной жизни. Как мы уже говорили, нам нравится организовывать вещи по-другому, чтобы создавать новые значения. В этом случае мы боролись за то, чтобы перенести сады на крышу, тогда бы люди могли не только выращивать растения, но и встречаться. Таким образом, новая крыша становится не только культурным символом, но и общественным пространством с функцией социализации. Поэтому мы говорим о культуре не только символически, но и функционально.
Цвет также имеет отношение к идентичности. Венцы ненавидят белый цвет, поскольку он напоминает им зиму, пасмурные или снежные дни. Поэтому они разрисовывают свои фасады на протяжении веков. Но их палитра сводится к пастельным тонам. Мы хотели радикализировать эту традицию и убедили клиента использовать яркий цвет – жёлтый. И убедить их в этом было легко, так как ярко-жёлтый цвет брендовый. Итак, опять же, это культура.
- Можете ли вы представить нам ещё несколько примеров реализованных жилых комплексов? Каковы основные особенности такого рода проектов? Что в них сегодня самое главное?
- Первый (проект в Вене) – победитель конкурса Europan 7 в 2003 году. Мы считаем, что его было бы интересно сравнить с проектом в нефтяной зоне Форуса, Норвегия, на Europan 13, который мы выиграли в 2015 году. Форус – это промышленный район, в котором расположено большинство норвежских нефтяных компаний. Конкурс заключался в том, чтобы предложить городское будущее без нефти и стимулировать инновации среди компаний. Другими словами, Норвегия вполне осознаёт грядущую нехватку нефти, поэтому правительство знает, что им придётся менять существующую экономическую модель. Решение этого – инновации. Поэтому необходимо было превратить индустриальный парк в инновационную область. Контекст: участок, на котором размещался Центральный завод, где контролировались все городские системы – мусоропровод, водопровод, муниципальные склады и пр. Поэтому наш дизайн вместо фиксированной формы предлагал стратегию. И в рамках этой стратегии первый этап подразумевает превращение Центрального завода в многофункциональный инновационный центр с жилыми единицами. Работа, жильё, развлечения, возможности – всё должно происходить в одном месте и снова быть связанным с культурными особенностями. Мы не только предлагаем привнести демонтированные нефтяные платформы в городской контекст, так как они могут генерировать новые значения, связанные не только с прошлым, но и с новым и более устойчивым будущим, но и «сохранить» существующие склады и укрепить промышленную идентичность района. Их «уродство» становится красотой, когда оно интегрируется в новый городской контекст. Точно так же жилые башни призваны сохранять нейтральный образ гибкости и приспособляемости – две концепции, которые, как мы считаем, относятся к идее инноваций и творчества. Этот проект будет длиться очень долго, так как он затрагивает многих агентов. Сейчас он находится на стадии политического согласования. Тем не менее, это хороший пример, чтобы показать, как культурные особенности по-иному могут быть преобразованы в архитектуру.
- Вы разделяете пространства и места, почему? Лично для вас, в чём основное отличие этих понятий?
- На самом деле мы их не разделяем. Скорее следует сказать, что мы задумываем пространство вне его физических качеств. Мы особенно заинтересованы в том, как пространство ощущается и воспринимается психологически. Мы имеем в виду, что наша основная задача – создание проектов, где будущие пользователи смогут присваивать пространствам имена и функции, которые бы им соответствовали. Это связано с идеей понимания эмоциональной составляющей пространства, его способности генерировать чувства. То есть место для нас представляет собой пространство или группу пространств, которые психологически присваиваются пользователями, поскольку они каким-то образом себя с ними идентифицируют. Это может быть и улица, и спальня. Здесь мы снова возвращаемся к вопросу об идентичности. Поэтому, когда мы проектируем, мы пытаемся убрать слова «спальня», «столовая», «гостиная», и мы скорее используем субъективные и аффективные описания: «пространство туннеля, где один вид – на деревья, а другой – на восход солнца» или «пространство с двойной высотой, открытое к небу». Затем пользователь сам решит, как их использовать в соответствии с его субъективностью, независимо от того, как он размещает кухню или спальню. Поэтому мы поощряем эксплуатацию пользователем пространства так, чтобы оно стало местом.
Дом Camí de Cabanyes
- В своей практике вы используете категорию «обычное». Что такое «обычное», с точки зрения архитектуры и городской среды?
- Мы понимаем под «обычным» всё, что может быть легко понято или интеллектуально доступно людям в их повседневной жизни. Более того, «обычное» превращается в реальность как таковую, независимо от того, отрицательная ли она или положительная. Вот почему мы создаём наши проекты как построение идентичностей, которые способны мобилизовать чувства, субъективности и отношения сочувствия к архитектуре и городу. И идею «обычного» можно превратить в экстраординарную с помощью PLAY. Итак, мы вернулись к началу.
Комментарии