Интернет-журнал о дизайне и архитектуре
11 апреля 2013 г.

Оскар Мамлеев о зданиях-монстрах и архитектуре за рубежом

Оскар Мамлеев – персона, хорошо известная архитектурному сообществу. Профессор МАРХИ, кандидат архитектуры, член Нью-Йоркской академии наук и Лондонской Архитектурной ассоциации… Эти регалии у любого журналиста вызывают не только уважение, но и острое желание пообщаться. Однако оказалось, что пиара он не любит и с прессой на контакт идет неохотно. В интернете мы нашли всего одно его интервью. Тем ценнее для нас была возможность личной встречи с этим архитектором.

Оскар Мамлеев о зданиях-монстрах и архитектуре за рубежом
 

Оскар Мамлеев – персона, хорошо известная архитектурному сообществу.
Профессор МАРХИ, кандидат архитектуры, член Нью-Йоркской академии наук и Лондонской Архитектурной ассоциации… Эти регалии у любого журналиста вызывают не только уважение, но и острое желание пообщаться.
Однако оказалось, что пиара он не любит и с прессой на контакт идет неохотно. В интернете мы нашли всего одно его интервью. Тем ценнее для нас была возможность личной встречи с этим архитектором.


- Оскар Раульевич, вы много общаетесь с зарубежными архитекторами. Отличается ли их подход и отношение к архитектуре, может быть, даже принципы проектирования от наших?

- Дело в том, что каждая зарубежная архитектурная школа имеет свою специфику. В Германии есть три типа учебных заведений – фаххохшуле (специальное учебное заведение), университеты, в том числе технические, и высшие школы искусств. Это все абсолютно разные школы. Свои нюансы есть в Англии, в Голландии. Но что их всех объединяет, так это стремление педагогов развить в молодых людях понимание среды обитания, проблем и варианты их решения. Отечественная школа ориентирована на обучение навыкам проектирования какого-то объекта.

МАРХИ на протяжении многих лет болело гигантизмом. Что бы ни проектировал студент, его объект должен был затмить все вокруг, доминировать над окружающей застройкой.
В ведущих западных школах преобладает аналитический подход с всесторонним осмыслением проблемы, сопоставление, выявление главного и мотивация принятого решения. Это вырабатывает чувство профессиональной ответственности. Есть понятие среды, и твой объект не должен ее разрушить – это самое главное.

Всегда вопрос стоит не ЧТО ты можешь спроектировать, а ПОЧЕМУ ты это делаешь. С младших курсов учат делать предпроектный анализ. Берется реальная жизненная ситуация, студенты выезжают на место, проводят опрос жителей. И после этого они начинают осознавать, что есть некоторые ограничения, а не просто полная вседозволенность – вот я люблю такую вещь и потому ее куда-нибудь впишу. Они думают о том, что будет вокруг, какой конечный результат.

- Вы упомянули про желание сделать шедевр. Это же нормально для архитектора, что он хочет создать нечто выдающееся…

- Я недавно ездил в Хельсинки и Стокгольм посмотреть архитектуру новой жилой застройки. И вы знаете, я там ничего такого не увидел, чтобы дух захватывало. Очень грамотное жилье, удобная планировка, продумана инсоляция, система благоустройства. И все обусловлено комфортом для человека, а не количеством квадратных метров, на которых можно максимально заработать. Когда ты видишь нечто подобное - спокойное, способное создать удобство – такая работа архитектора вызывает уважение и восторг.

На фото: район Хаммарбю Хестад (Hammarby Sjostad) в Стокгольме









И что мы наблюдаем у нас? Я часто езжу на смотры-конкурсы в разные города – Вологда, Самара, Саратов, и постоянно вижу эти попытки создать «шедевр» - чудовищные объекты, которые появляются в исторической застройке, на набережной. И ведь каким-то образом они утверждаются местными властями.

Почти всегда одинаковые эмоции: едешь по городу, наблюдаешь нейтральную  малоэтажную кирпичную застройку, ловишь себя на мысли, что ничего не раздражает (я человек эмоциональный и очень хорошо чувствую место, где нахожусь). И вдруг появляется монстр, причем обязательно с синими стеклами и какой-то непонятной архитектуры. Кто мог это сотворить? И кто позволил это сделать?

- В последнее время в Россию все чаще стали приглашать зарубежных специалистов. Например, в наш город приезжал главный архитектор Барселоны Хосе Асебильо Марин. И была информация о том, что он будет заниматься разработкой концепции архитектурного развития Екатеринбурга.
Для проектирования одного из наших жилых кварталов привлекался английский архитектор Джон Вайлз, а над созданием проекта целого района «Академический» работало французское архитектурное бюро.
Как вы считаете, насколько это правильно? Могут ли специалисты по контракту вникнуть в специфику нашего города, проникнуться менталитетом людей и создать хороший проект?


- Профессионалы конечно смогут. Все крупные проекты делаются на конкурсной основе и оцениваются профессиональным жюри, а не местными чиновниками.
Мы должны быть интегрированы в мировое архитектурное сообщество, а не пытаться быть какими-то особенно специфичными. Лужков, будучи мэром Москвы, придумывал особую московскую архитектуру и нанес городу огромный ущерб.

На самом деле в России построить достойное здание – это подвиг для любого архитектора, отечественного или зарубежного. Когда на Западе принимается решение построить какой-то объект, устраивается конкурс, причем настоящий – кто лучший, тот и получает право на реализацию. В Германии, например, может строить японец. Потому что выбирают реально достойную работу.

Сам строительный процесс, материалы и технологии тоже отличаются. Каждый шаг гораздо легче, чем у нас, согласования проще. Вот поэтому там порой получается гораздо больше интересных сооружений и появляется яркая выразительная архитектура.

Такая, как потрясающее здание оперного театра в Осло, которое я все время привожу студентам в пример.



Оно отвечает на все вопросы, которые стоят перед архитектором. Крыша – это функциональное общественное пространство. Интересная архитектура, отделка, фантастические интерьеры. Туалеты,  знаете, такие, что там хочется жить. А в вестибюле у них стоит конструкция – скульптура, посвященная звуку, полученная очень необычным способом. Они взяли бетонную массу, а сверху поставили мощнейший динамик. И вот эта масса под звуком встрепенулась и застыла. Это меня добило окончательно. Вот это профессионализм! Такой творческий подход!
У нас тоже, безусловно, есть талантливые люди. Но условия и правила игры не позволяют им создавать подобные вещи.

Благодарим Юлию Янковскую, зав. кафедрой АЖОЗ УралГАХА, за помощь в организации интервью.

 



Комментарии

Оставить комментарий:

Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи.

Другие интервью

© 2010—2020 Berlogos.ru. Все права защищены Правовая информация Яндекс.Метрика design Создание сайта