Лиан Ласкомб: «Пространство должно быть подвижным»

Австралийская художница рассказала BERLOGOS о новых функциях и смыслах интерьера.

Лиан Ласкомб – главный дизайнер всех инсталляций проекта 3ply для 3-ей Уральской индустриальной биеннале, независимый куратор и художник, живет и работает в Мельбурне.

– Лиан, расскажите о самом проекте 3ply, его идейной основе, концепции?

– По сути 3ply – это Файен Дэ’Эвиэ, которая пригласила меня, так как я занимаюсь дизайном скульптурных инсталляций, и Лизу Рэдфорд, имеющую большой опыт в создании перформансов. 3ply – проект, изначально направленный на публикацию, текст как таковой. До нашей общей работы с Файен, я и Лиза занимались издательским делом, а Лиза, кроме того, писала сценарии. Поэтому, продолжая нашу идею по воссоединению публикации и мобилизации через перформативные высказывания, мы хотели бы расширить понимание публикации за счет этого проекта.

 – Получается, что это ваша первая работа с пространством магазина?

– Да, мои ранние работы были в основном для галерей. Этот проект позволяет сделать инсталляции более функциональными и в то же время поменять понимание книжного магазина.

Проект «Foot-notes», 3-я Уральская индустриальная биеннале

 – Как вы сделали тяжелое книжное пространство легким и подвижным?

– Вся мебель модульная и ее можно по-разному трансформировать и создавать различные скульптуры из элементов. В один момент это может быть и сидение, и журнальный столик, и стойка для книг.

 – То есть, прежде всего, это интерактивная инсталляция?

– Да, так как наше пространство предназначено и для перформансов, и для концертов, и для театральных выступлений, то оно должно быть невероятно подвижным, чтобы подстраивать его под события. Кроме того, мы устраиваем здесь дискуссии и круглые столы с жителями города на темы биеннале и мобилизации, а значит, малыми средствами должны обеспечить комфортную площадку для больших групп людей.

 – Можно ли проект отнести к концепту поп-ап и был ли такой опыт еще?

– Да, я думаю, что по всем признакам это поп-ап, созданный специально на время проведения биеннале. Что касается предыдущих моих работ, то именно поп-ап магазина не было. Конечно, я делала временные выставки, но это совсем не тот концепт... Хотя у меня был интересный двухдневный проект жилой комнаты Non in casa. Когда я жила в своей резиденции в Риме, я прониклась постмодернизмом Memphis Group и восхитилась их подходом к функции мебели как таковой – они создают некое пересечение между мебелью и скульптурой. Так в проекте Non in casa появилась, например, скульптура, которая на открытии была баром, а остальные два дня являлась арт-объектом.

Проект «Non in casa»

 – Насколько интерактивность и дизайн интерьера важны для восприятия пространства?

– Вот именно этот проект (представленный на биеннале – прим.авт.) – на пересечении художественного контекста и дизайна. И важно работать именно в этом ключе. Все, что тут представлено – интерактивно, люди могут взаимодействовать с дизайном, и эта составляющая делает наше восприятие объектов более усложненным. В этом погружении человека внутрь инсталляции, внутрь художественного процесса как раз и заключается концепт современного искусства. Многие мои работы – это контейнеры для различных объектов, я создаю скульптурные инсталляции, которые также являются смысловыми архивами. При этом они все движимы и не прикреплены к какому-то конкретному месту. Конечно, в музейном пространстве эти работы нельзя было трогать, но всегда после выставки я разрешала всем желающим забрать их домой. Получается, что они все равно были движимы – из одного пространства в другое.

Проект «Non in casa»

– Многие привыкли, поставив дома, допустим, диван, не передвигать его до следующего ремонта. Вне выставочных пространств, в обычных домах, мебель и прочие объекты могут стоять на одном месте годами. Стоит ли впускать интерьерный интерактив к себе в дом?

– Наверное, будет неправильно определять вещь по одному критерию, она должна всегда предполагать что-то еще, нужно попробовать раскрыть этот потенциал. Если мы поставим объект в другой угол, то и сам объект и этот угол будут носить уже другой смысл, обретут новое значение.

 – Основная идея ваших проектов в том, что мебель должна использоваться?

– Да, все это создано именно для людей. Кроме того, здесь эти скульптурные объекты помогают воспринимать работу Лизы, ее перформансы.

 – А в чем разница между арт-объектами, скульптурными инсталляциями и мебелью?

– Это открытый вопрос (смеется)! Если люди не видят в этом арт-объект – ничего страшного.

 – Если я возьму эту скульптурную композицию домой, она станет мебелью?

– Это будет зависеть от вашей точки зрения.

 – Лиан, а почему в этом проекте вы используете дерево как основной материал? Это как-то связано с концепцией книжного магазина, возможно, ассоциативным рядом: книги, страницы, бумага, дерево...?

– На самом деле, я всегда выбираю такой материал, чтобы потом не выбрасывать объекты инсталляций, как это часто бывает в поп-ап работах, а отдавать их кому-то, чтобы они жили дальше. Ну и, кроме того, дерево действительно отвечало и концепту проекта и концепту временной работы – из него быстрее всего изготовить объекты.

 – Можно ли сказать, что книги здесь тоже являются элементом дизайна?

– Нет-нет, вызов в том, что это все же пространство книжного магазина, и оно остается таковым, но в то же время наполнено арт-объектами. Здесь на полках в соседстве с продаваемыми книгами «Йозеф Кнехт» можно увидеть картины, которые мы попросили нарисовать местных художников для проекта. Микс не арт-объектов и арт-объектов.

 – Раньше, например, в викторианскую эпоху мебель не носила тех функций, которые у нее есть сейчас. Она являлась ведущей частью интерьера и была, в общем-то, для красоты, а не для сидения или лежания. Теперь же интерьер как таковой сменил функционал. Кто диктует эту моду?

– Время, общество... Вся мебель создана именно для своего времени. В 1927 году Родченко сделал ансамбль для библиотеки, где все могли сидеть только лицом к лицу, и это было очень современно для его периода. Сейчас же мы можем сидеть здесь, как угодно: напротив друг друга, спиной к спине, полулежа – и при этом продолжать диалог. Мебель стала более социальной. Люди могут рассесться по разным углам, если они неприятны друг другу, а могут сдвинуть объекты вместе и создать место для большой компании или превратить арт-объект в кафедру и выступить с лекцией. Заметьте, сейчас мы именно это и сделали – мы трансформировали предметы и используем их для интервью.

 – Представленный на биеннале проект Foot-notes посвящен созданию альтернативного перформативного путеводителя по выставкам, написанного участниками и посетителями, некая инсталляция-текст, органично помещенная в пространство книжного магазина. А чему посвящены предыдущие ваши проекты?

– Недавняя моя работа Sailors Three отражает ситуацию беженцев в Австралии. Все элементы здесь – скульптуры, мебель, керамика, живопись – связаны с океаном и береговой линией. Я использовала различные изображения, модные сейчас принты на одежде на морскую тему и предметы, которые меня окружают ежедневно, чтобы показать связь между арт-объектом и выставочным пространством. Вторым планом этой работы шел некий мой внутренний диалог о функции художника в современном обществе. На Amateur night (Ночь любителей – прим .авт.) в рамках проекта мы создали текст перформанса, где рассуждали, должны ли мы перестать быть художниками в этой сложной политической ситуации. Художники ли мы и какова наша роль?

Проект «Sailors Three»

 – И какой же ответ?

– (смеется) Ответ совсем не обязателен, суть в поиске возможностей оставаться художником.

  Отдельная благодарность Анастасии Нефедовой за коммуникативную поддержку.