Интернет-журнал о дизайне и архитектуре
1 сентября 2016 г.

Рон Арад. Всё дело в шляпе

Британско-израильский дизайнер, художник и архитектор Рон Арад всегда появляется на публике в головном уборе. Он один из самых влиятельных дизайнеров в мире, известный своим предметами интерьера и мебелью экстравагантных форм, которые выполнены из нарезанного металла, закалённой стали и с «гильотинными» поверхностями и которые сочетают в себе элементы хай-тека и футуризма. Его первым проектом стало автомобильное кресло Rover, которое, по словам Арада, «втянуло его в мир дизайна». В последние годы мастер посвятил себя архитектуре и, как написал критик Деян Суджич, занялся исследованием «сложной территории между искусством, архитектурой и дизайном… и оспорил определение того, чем может быть дизайн».

Портал BERLOGOS сделал подборку высказываний Рона Арада обо всём на свете, что связано с его карьерой, проектами и искусством.

МОЛОДОСТЬ И ЛОНДОН

Я вырос в очень прогрессивном доме. Мои родители были художниками. В молодости я думал, что мы вместе с друзьями находимся в центре мира – так, наверное, думает любая группа молодых людей. Затем я оказался здесь [в Лондоне] в 1973 году. Я не помню точно, как я покинул Тель-Авив. Я не паковал коробки с пластинками или чем-либо ещё. Я просто оказался здесь без какого-либо масштабного плана.

Затем я решил поступать в Архитектурную Ассоциацию (AA). Я встал в очередь. У меня не было портфолио. Я не знал всерьёз, как идти на собеседование. Когда меня спросили, почему я хочу стать архитектором, то я им ответил: «Я не знаю. Моя мама хочет, чтобы я стал архитектором». Это было правдой, потому что каждый раз, когда у меня в руках оказывался карандаш, она мне говорила: «О, это хороший рисунок, будешь архитектором», – чтобы быть уверенной, что я не стану художником.

Приёмная комиссия в AA хотела увидеть моё портфолио. Я сказал им: «У меня нет портфолио. У меня есть карандаш 6B. Что вы хотите, чтобы я нарисовал?» Я был дерзким. Я был паршивцем. Позже один из членов комиссии посоветовал мне больше так не общаться на собеседованиях… Таким образом я оказался в АА.

После учёбы я занялся архитектурной практикой, но этот этап был недолгим, поскольку трудно работать на других людей. После обеда в один прекрасный день я просто не вернулся на работу. Работа была в Хэмпстеде, и я просто гулял по улице. Я пошёл на свалку, находившуюся за Roundhouse (концертный зал в Лондоне, получивший широкую известность в 1960-1970-х годах как важный центр сначала британского андерграунда, затем панк-движения и новой волны. – Прим. ред.). Я нашёл там то самое автомобильное кресло Rover, сделал из него домашний стул, и эта штука в итоге засосала меня в мир дизайна.

Если бы мне кто-то сказал за неделю до этого случая, что я стану промышленным дизайнером мебели в будущем, то я бы посчитал его сумасшедшим. Но эта штука увлекла меня. Страшно подумать, от чего она спасла меня.

Стол Two legs and a Table 

Я нашёл себе местечко в Ковент-Гардене, на Нил-стрит, ещё до того, как этот район стал транснациональным и дорогим. Тогда он был экзотическим местом, который посещали культурные туристы, ищущие восхитительные места в Лондоне… Я нашёл студию, хотя не знал, чем буду заниматься… Я сам научился сварке, всё делал из металла. У меня стали получаться действительно хорошие вещи… Затем мы с семьей обосновались в Чок-Фарм (Chalk Farm) в здании бывшей фабрики, где были повсюду швейные машинки. Мы сделали себе крышу над головой – лет на десять, как думали тогда, но в итоге обосновались навсегда.

Стул Wrinkly Fish 

ROVER И ИТАЛЬЯНЦЫ

Кресло Rover («Вездеход») появилось в моём доме прежде, чем родились мои дочери. Дети росли вместе с этим креслом, прыгали на нём, все их друзья тоже прыгали, ничуть не заботясь о состоянии… Забавно, но теперь в Центре Помпиду мне не разрешается прикасаться к этому креслу голыми руками, без белых перчаток.

Все эти объекты – это не идеология, а необходимость. У меня не было планов их промышленного производства, когда я создавал их. Это был вынужденный процесс создания, чтобы я не оказался вышвырнутым на улицу. В конце концов, я отправился на улицу искать все эти вещи. Но это не значит, что я занимался переработкой выброшенных предметов, хотя кресло Rover в итоге и оказалось на обложке журнала [экологической организации] Friends of the Earth.

Вы не можете оставаться примитивным так долго. Ваша техника становится всё лучше и лучше. Когда мы подумали, что у нас налажено дело по изготовлению металлических предметов, то я решил остановиться, поскольку не хотел становиться ремесленником (craftsman). Я не хотел быть своего рода фантастическим стеклодувом или мастером на гончарном круге. У меня нет темперамента или спокойствия ремесленника. Поэтому мы отправили всю продукцию в Италию и распустили мастерскую. Проблема лишь в том, что итальянские мастера лучше наших; они очень хороши.

То же самое произошло с креслом Rover на пике успеха. Мы решили остановить производство, так как не хотели становиться магазином, специализирующимся только на продаже Rover Chair. На начальном этапе это было интересно, но потом нет… Когда мы стали действительно хорошо делать эти вещи, я остановился и отправил производство в Италию. Пусть итальянцы это делают. У них это здорово получается… Однако коллекционеры будут покупать только то, что сделали мы.

ВАКУУМНАЯ ФОРМОВКА, TOM VAC И КИТАЙЦЫ

Иногда вы придумываете какой-то процесс производства, как например вакуумную формовку алюминия, после чего спрашиваете себя: «Что можно сделать таким методом?». Когда мне заказали тотем для Милана (для журнала Domus), то я выполнил его из сотни сложенных стульев, сделанных методом вакуумной формовки – такой процесс применяется в аэрокосмической промышленности.

Таким же способом вакуумной формовки алюминия мы создали стул TomVac. Название происходит как раз от вакуумной формовки. Также в Милане есть фотограф Tom Vack, который до сих пор очень активен. Когда он идёт в бар, то люди спрашивают его: «Вы были названы так после появления стула?» Хотя всё наоборот, конечно же... Затем мы наладили промышленное производство с помощью компании Vitra, и стул стал бестселлером. После этого его скопировали в Китае. Я знаю 14 заводов в Китае, которые делают стул Tom Vac.

Стул Tom Vac 

СТУЛЬЯ ДЛЯ ОТДЫХА И ОБЫЧНЫЕ ЛЮДИ

Когда проектируешь стулья, то думаешь о том, как угодить обыкновенному человеку, невидимому пассажиру, который может быть мужчиной, женщиной, большим, маленьким, молодым, старым. Каждый должен быть счастлив, сидя в этом стуле.

Стулья No Spring Chicken и The Soft Little Heavy Chair 

Мои собственные работы являются несовершенными и слегка шероховатыми. Мне это нравится.

Transformer Sofa 

Идея может быть, по сути, скульптурной, но для её исполнения вы должны быть чертовски хорошим промышленным дизайнером. Вы должны всё знать о пластике, механике, мебели. Мне очень нравится придумывать новые способы создания вещей.

Стул Tinker chair 

Стул FPE (fantastic, plastic, elastic) – дешёвый стул, если исключить то, что нет ничего дешёвого в мире. Продукт проходит через несколько рук: производитель, агент, розничный торговец… Для дизайнера это дешёвый стул, но, к сожалению, в розницу он стоит не так дёшево, как я бы хотел. (От 150 евро и выше. – Прим. ред.)

Стул FPE 

Формы моей мебели беспокойные, тревожные. И мне нравится, что именно такая мебель создана для отдыха людей.

Комфорт имеет много обликов.

ДОМАШНИЕ ВЕЩИ И ДЕТИ

Книжную полку из закалённой стали на самом деле я придумал для себя (стеллаж Bookworm, но только из пластика, а не стали, выпускается массово компанией Kartell. – Прим. ред.). Такой стеллаж может убить; его очень трудно установить. Материал требовательный. Я тогда и представить не мог, что Bookworm станет столь крупным продуктом, что его будут продавать объёмом более 1000 километров в год.

 

Некоторые придуманные мной вещи я больше никогда не увижу у себя дома. Хотя сейчас я начинаю всё больше беспокоиться о сохранении своих предметов… К примеру, лампа AerialLight (1982) была сделана из стандартной антенны автомобиля, преобразователя, зажима и кабеля… Раньше она стоила где-то 99 фунтов стерлингов, сейчас же они продают её, ну я не знаю, фунтов за 9000? Это удивительно! (На самом деле такая лампа-антенна стоит от 2000 фунтов стерлингов. – Прим. ред.)

Я стараюсь не накапливать много вещей в доме. Но это невозможно, особенно если у вас есть дети. С детьми вы становитесь суб-арендатором. Их жизнь, их игрушки, велосипеды, вещи – главные в доме; дети устанавливают свои приоритеты.

ДОБРО АРХИТЕКТОРА

Архитекторы не могут быть теми, кто выбирает. Но архитекторы обязаны делать хорошие вещи…И медицинский центр лечения рака Beit Shulamit – это прекрасный пример того, где не только хочется удовлетворить свои потребности в архитектуре, но и сделать добро… Цели в этом проекте известны: благополучие пациентов, семей и персонала.

Я никогда не думал, что смогу сделать фасад здания для проекта других архитекторов, особенно с помощью Skype и WeTransfer. Но работа над данным объектом принесла мне радость. За каждым интересным проектом стоит интересный клиент, а в данном случае ещё повезло, что с нами работала такая крупная практикующая компания, как Issho.

Я дизайнер, но я также могу делать и другие вещи. Я делаю архитектуру, делаю дизайн, делаю любую другую работу, которая за пределами мира дизайна.

Музей дизайна в Холоне 

Дизайн находится в том же положении, что и фотография лет 20-25 назад, когда люди спрашивали себя, может ли произведение искусства быть сделано с помощью камеры, а не мольберта и кисти. Эти дебаты были интересны некоторое время, но потом стали скучными и прекратились… Теперь же всё, что предполагает функцию или намекает на неё, не может относиться к миру искусства. Это очень старомодная, консервативная позиция, и я надеюсь, что в скором времени она исчезнет.

Торговый комплекс Mediacite в Льеже


Текст: Кузнецов Павел

Комментарии

Оставить комментарий:

Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи.

Другие статьи

20 декабря 2019 г.
2 августа 2019 г.
8 апреля 2019 г.
1 февраля 2019 г.
17 января 2019 г.
© 2010—2020 Berlogos.ru. Все права защищены Правовая информация Яндекс.Метрика design Создание сайта